фото показано с : sem40.ru

От редакции "МЗ"Интервью Сергея Шафира с Антониной Владимировной Нагорной-Шварц женой композитора Исаака Шварца, опубликованное в 547, прочитали более 4000 человек. Это лишь малая толика свидетельств любви к выдающемуся композитору, создавшему незабываемую музыку к таким популярным фильмам, как "Белое солнце пустыни", "Звезда пленительного счастья", "Станционный смотритель" и многим, многим другим.Заканчивалось интервью сообщением о книге "Ваше благородие, Исаак Шварц", которую написала и издала Антонина Владимировна.С большой натяжкой я могу назвать себя автором этой книги, говорила Антонина Владимировна на презентации книги. Автор сам Исаак Иосифович. Это его воспоминания, записанные мною с его слов с диктофонных записей.Уникальность этой книги заключается еще и в том, что впервые становится доступна большому кругу читателей переписка Исаака Шварца с отцом Иосифом Евсеевичем Шварцем, арестованным 9 декабря 1936 года.Сегодня "МЗ" с любезного разрешения А.В. Нагорной-Шварц публикует отрывки из дневника Исаака Иосифовича Шварца.Из дневника Исаака Шварца.4 декабря 1936 года.Вчера вечером на меня напала очень странная хандра. Я вообще никогда не плачу, но вчера мне захотелось плакать! Сам себе не верю, но так мне захотелось плакать, что пожелал скорее лечь в кровать, чтобы скрыть слезы от домашних. Мне приснились маленькие котята и крысы.Предчувствия! Я думаю, что они все же сбываются почти всегда. Не дай Бог им сбыться!Эта запись последняя в 1936 году. Исаак еще не знал, что уже через пять дней на многие годы на его юношеских устремлениях и мечтах будет поставлена жирная точка. Но предчувствия не обманули его.9 декабря.Этот день стал самым черным в жизни Исаака Шварца. На всю оставшуюся жизнь. 9 декабря в его доме никогда не бывало гостей. 9 декабря в его рабочем кабинете на черном рояле Бехштейн стояли семь горящих свечей. 9 декабря в его доме звучала музыка Евгений Онегин, Пиковая дама, Шестая симфония Чайковского, музыка, которую любил его отец, Иосиф Евсеевич Шварц(на снимке).Именно 9 декабря Иосиф Евсеевич был арестован. До последних дней для Исаака арест отца остался незаживающей раной.Из дневника Исаака Шварца.9 января 1937 годаНе писал долго. Да и к чему? Ведь ужасные события, убившие всю нашу семью, останутся ужасными Начну по порядку: 8-го декабря приходит одна женщина и спрашивает, дома ли папа, и передает ему какое-то письмо. Папа больной, уже больше месяца сидит по бюллетеню дома. Его вызывают в спец. сектор райжилсоюза. Т.к. папа далеко не может ходить, то подходит в контору и звонит в жилсоюз за пояснениями причины вызова его через письмо. Там отвечают, что его вызывают в Н.К.В.Д. Мой папа совсем не волновался. Да и мы все этого не боялись. Ведь из-за чего его могут вызвать, как не из-за пустяка? Ведь он, такой серьезно больной, никогда не делающий плохого людям, ведь он, образ жизни которого, это по большей части болезнь кровать Назначают прийти 9-го декабря в 11 часов утра. Идет с мамой в полной уверенности вернуться через полчаса. Не больше. Но мама ждет на улице час, два прождала до пяти часов вечера, а моего папы нет Что еще писать? Через несколько дней узнаем, что он задержан как политический преступник и имеет уже уголовную статью! Трудно сказать, что пережили мы тогда! Вся наша квартира была в слезах. Ведь такой слабый, больной человек! Разве мог он питать какие-либо дурные чувства к нашей славной эпохе? Разве он, у которого бело-бандиты убили сестру и племянницу на руках у сестры, у которого убили брата, мог и может не питать к нашему государству самые искренние чувства? И он любил нашу светлую жизнь, он был кристаллически чист в политическом смысле! Более, чем вероятно, что его оправдают, но до этого времени? Ведь мы можем его совсем не увидеть! Такой больной и исключительно слабый человек не сможет там просуществоватьСегодня исполнился ровно месяц, как мы не видим нашего дорогого папу и сегодня Софа узнала, что он уже лежит в больнице Обидно, что такого незаслуженного наказания по ужасной ошибке заслужил мой отец! А если подумать, то сколько настоящих врагов нашей страны дышат на улицах, занимаются своей проклятой подпольной, антисоветской работой, остаются свободными, в то время как больной, несчастный и невинный платится жизнью за них, подлецов!31-го декабря у нас в школе была елка. Не пошел: кругом веселье, а у нас "Там" папа мучается, страдает. А мы? Разве мы имеем право веселиться?! Назрела ужасная мысль Прогоняю!!!!!20 января 1937 годаСегодня от папы прибыла открытка от 3-го января. Папа интересуется нашим здоровьем. Материальным обеспечением. Какая милая открытка! Душа разрывается при мысли, что он там, не с нами. Как ему там? Что делает он целыми днями? В открытке, которую наш отец прислал, папа о себе ни слова, кроме "чувствую себя сносно". Эта открытка опоздала на 17 дней. Тогда, когда он ее писал, он еще не был в больнице, а теперь? Теперь он одинокий, больной, лежащий в тюремной больнице! И почему должен страдать такой чистый, невинный человек! Все же большая несправедливость судьбы! А все-таки органы НКВД разберут истину, и он будет освобожден, но когда?8 февраля 1937 годаВообще 1937 г. для меня начался печально. Как можно реагировать на арест папы? Дома приходится высчитывать каждый кусок. Бедная мама! Сколько она выстрадала за последнее время! Трудно себе вообразить, как жил этот человек! Сколько слез! Первое время мама ничего не ела. Она не могла себе позволить такую роскошь, как еда. Да, во время этих переживаний у нас в семье еда это роскошь. Я начинаю негодовать. Почему? За что? 29-го января мама пошла передавать передачу, но ей сказали, что папа отказался от передач. (?) Чем объяснить такое поведение? ДогадкиСейчас происходит (вернее, уже произошел) процесс троцкистов Радека, Пятакова, Серебрякова, Лившица, Сокольникова, Дробниса, Ратайчака, Арнольда, Строилова, Шестова и дрСейчас слушаю Пиковую даму. Сцена с графиней. Нахожу отражение своему настроению Какое вступление!.. Под такую музыку я вспоминаю о прошлом, недалеком прошлом. Тоска!.. Не могу писать Словами не выразить всю трагичность этой музыки!.. Вспоминаю, как папа любил слушать эту музыку!.. Что он, бедный, сейчас там делает, в больничной палате, среди больных, без единого друга? Без мамы, семьи?.. Все дома думают, что я арест папы не принимаю близко к сердцу. Ах, если бы они знали, как часто я плачу, чтобы никто не видел!Я никогда не плачу, но теперьИногда на уроках вспоминаю одну еврейскую песню, которую папа любил петь! О, тогда какая огромная сила воли должна заставить меня не крикнуть: Отдайте папу!!!. Говорят, нас могут выслать! Кто знает?! Прощай тогда, музыка, милая, дорогая музыка! Прощай, мое единственное успокоение, часть души моей! Прощайте, дорогие друзья. Прощай, Люка, Ася, прощай и ты, Лева, с кем я провел самые светлые промежутки моей небольшой жизни! Прощайте, все счастливцы жизни! Все!..Я боюсь двух обстоятельств: отец и музыка Я призываю все, что есть справедливого, все, что есть передового, не лишать возможности жить ему! Дать возможность стать мне музыкантом!!! Эх, вы, счастливцы! У вас есть возможность заниматься музыкой. У вас родители дома! Вы учитесь в консерватории, и вы не чувствуете, что есть такие, жаждущие отца и музыки! С того страшного дня занимаюсь музыкой у Оси Дайнова. Дома нельзя. Мама плачет.11 февраля 1937 годаРазве можно словами передать все горе, которое в нашем доме властвует. Нет! Единственное, что может вернуть радость, это освобождение папы. Увы, это только иллюзии Вчера мама узнала, что папу из больницы перевели в самую настоящую тюрьму Кресты(на снимке)по Арсенальной улице. Сразу мы подумали, что следствие окончено и что в этой тюрьме сидят уже подсудимые, которых ожидает высылка. Можно себе представить, как это отразилось на нас.20 февраля 1937 годаСегодня маме дали свидание с папой. Это первое свидание было для папы таким расстройством, что он все время плакал.4 марта 1937 годаСегодня маме дали свидание. На этот раз папа держал себя бодрее и все рассказал. Все рассказанное настолько чудовищное и неправдоподобное, что невольно задаешь себе вопрос: не сон ли это?. На папу и Самуила Моисеевича Пикуса донес Шульман, обвиняя их в том, что они якобы сочувственно отнеслись к троцкистскому процессу, что они систематически вели разговоры против руководителей партии и правительства.Он обвинение это подписал. На вопрос мамы: Как ты мог такое подписать?, он ответил, что подписал бы и не такое, подписал бы что угодно, потому что его трое суток подряд держали на ногах, не давая присесть ни на минутку, да еще с лампой, направленной в лицо. Мама сказала: Какой мерзавец Шульман!, а папа ответил: Это не Шульман мерзавец, мерзавец усатый палач(Имеется в виду И.В. Сталин Ред.). Суд назначен на 9 марта. Суд будет проходить без защиты, при закрытых дверях.9 марта 1937 годаПапа осужден на 5 лет тюрьмы и 3 года поражения в правах. [Вскоре адвокат подал апелляцию, повторный суд назначен на 13 мая Авт.].13 мая 1937 годаДень моего рождения. Иду на суд. Чем кончится эта трагедия?! Суд сегодня не состоялся, т.к. не было двух заседателей. Измученные и проголодавшиеся, папа и Самуил Моисеевич снова очутились в тюрьме. Дело отложили на 16-е. Вызывают свидетелей. Суд будет открытым.16 мая 1937 годаШансов на успешное завершение не было. Судить должен был Зимин. Это представитель НКВД. Этого Зимина знает большое число осужденных. Но 16-го Зимин был занят и председателем спецколлегии назначили Столпера, человека, как будто бы справедливого. Короче говоря, суд начался в 5 часов вечера (подсудимых держали голодными с 8 часов утра!!!). Вначале течение суда было хорошее, и все должно было кончиться отрадно. Свидетелей спрашивали мало. Подлец, проклятый Шульман путался и врал, как собака! Свидетели говорили хорошее про папу и Пикуса (да иначе и быть не могло).Председатель, увидев абсурдность обвинения, тоже вроде был на стороне Пикуса и папы, но один член суда был почему-то против них. В общем, дело кончили быстро и прежний приговор был подтвержден Невиновному, больному человеку присудили 5 лет тюрьмы. Человека, любящего жизнь, лишают ее. Человеку, который должен поставить на ноги, накормить, обуть и одеть своих детей, не дают этой возможности.Пьяница Шульман, донесший из-за самых корыстных целей на папу и Самуила Моисеевича, оказался более честным, чем свидетели (их было10), говорившие в пользу папы и Самуила Моисеевича. Следовательно, один человек говорил правду, а другие 10 человек врали! И что же? Существует справедливость? И это в стране, где все так хорошо и радостно? Обидно, обидно до слез. За что?Папу перед судом спустили вниз, где мы стояли. И он посмотрел на меня. Этого взгляда я никогда, никогда не забуду! Потом он, когда его вели назад, остановился, побледнел и снова так, раздирающе душу, посмотрел на меня. Едва сдерживая слезы, он пошел в суд, чтобы еще раз убедиться в самом справедливом суде! Я не хочу сказать, что у нас есть большие несправедливости. Тут ошибка суда. Какое же недоверие и подчас ожесточение вызывают у населения несправедливые приговоры. И эта ошибка, надо сказать, ошибка допущенная, быть может, с умыслом классовым врагом, также вызывает недоверие к суду. Что ж! Радуйтесь враги! Но помните, что за каждую загубленную жизнь ответите!ПИСЬМА З/К 5355Закончился учебный год и закончилось детство Исаака Шварца. Ему 14 лет. Возраст, который называют переходным переходом от детства к отрочеству, юности. Для него этот переход был скорым и болезненным. Следующая запись в дневнике датирована январем 1938 года, но это уже записи даже не юноши взрослого человека. И там уже совсем другие истории.Но мы не будем больше обращаться к его дневнику. Мы обратимся сейчас к другим документам жизни семьи и самой эпохи. Документам, на мой взгляд, удивительным, потрясающим. Это письма Иосифа Шварца отца Исаака, к жене Рахили Соломоновне. Письма из тюрьмы.Письмо отца из тюрьмыКогда ко мне в руки попали эти письма, я пришла в отчаяние от их внешнего вида. Сразу подумала, что расшифровать их невозможно, поскольку написаны они на серой и желтой бумаге; написаны простым карандашом, очень мелким почерком. Кое-где, особенно на сгибах, карандаш от долгого хранения был истерт. Я настроила себя на долгую расшифровку. Из рассказов Исаака я знала о жизни их семьи буквально все; знала и о многочисленных братьях, сестрах Рахили и Иосифа; знала о судьбе каждого из них. Знала и о том, что между Иосифом Евсеевичем и Рахилью Соломоновной была большая любовь, какой не бывает!Поначалу я задавалась вопросом: зачем мучаю себя расшифровкой, читая письма человека, которого я никогда не видела и с чьим адресатом мне тоже, к сожалению, не довелось встретиться? Много позже ответила себе на этот вопрос: увидев письма, мне захотелось окунуться в тот мир мир этой большой любви. Да что там, большая любовь слишком слабое определение. Это фантастическая, безумная любовь!Часто из-за слез я не видела букв на клавиатуре компьютера. Мне уже не было пути назад, хотелось уйти в этот мир с головой. И все думала но почему же эти письма так трогают меня?Потом поняла и это. Просто как-то поймала себя на мысли, что Исаак во всем поразительно походит на своего отца, даже почерк у них похож. Они одинаково мнительны, когда это касалось здоровья; легко ранимы; склонны к депрессиям, в чем-то наивны; абсолютно беспомощны в быту. Но при всем этом на удивление решительны и мужественны в тяжелых, экстремальных ситуациях. И, что самое поразительное, они умели любить и уж если любили, то любили глубоко, нежно, искренне, преданно! И от предмета своей любви оба, с присущим им максимализмом и, может быть, даже и эгоизмом, требовали полной самоотдачи и беспрекословного подчинения их чувствам!Когда я дочитала последнее письмо, меня посетила странная, казалось бы, мысль Я необыкновенно явственно представила: ведь если бы Исаак оказался в заключении, в тюрьме, от чего судьба, к счастью, уберегла, он писал бы мне именно такие письма!И вот, дорогой читатель, перед вами письма из далекого 1937 года. Письма з/к 5355. Под этим номером был скрыт любящий сын и любящий брат, но прежде всего любящий и любимый муж, любящий и любимый отец Иосиф Евсеевич Шварц.Письма эти не просто история любви это документы той страшной эпохи, которая, к счастью для последующих поколений, осталась в истории. Однако все это было!Композитор Исаак ШварцОт редакции "МЗ"Формат журнала позволяет опубликовать всего несколько писем. Но и они очень ярко и убедительно повествуют о трагедии, которую пережила семья Шварц и в особенности юный и чувствительный Исаак.3 января 1937 годаУНКВД, ул. Воинова, 25, 3-й корпус, камера 25."Дорогая Рахиль! Дорогие детки! Я жив и чувствую себя сносно. Не беспокойтесь за меня. Как вы там живете, приехала ли Софочка и как чувствуют все наши? Напиши мне письмо только о здоровье всех. Родная моя, мне разрешена передача, а потому пойди в бюро передач, узнай точно день передач на букву Ш и передай мне: полотенце, кусок мыла, гребенку, смену белья, простыню, пару носовых платков.Из продуктов передай, пожалуйста, масла, колотый сахар и немного песка. Если можно, что-нибудь из мясных продуктов. Пришли также 10 пачек махорки, папиросной бумаги и 200 гр. табаку немного покуриваю.Да, не мешает немного белого хлеба и сухарей. Все должно быть упаковано в мешки и один мешок для обратной передачи. В общем в бюро передач узнай точно.Целую вас всех крепко. Ваш Иосиф. Передай также, если сможешь, рублей 10 деньгами".10 февраля 1937 года"Ленинград, Арсенальная набережная, дом 5, 7 ЛСТ, 1-й корпус, камера 435.Дорогая Рахиль! Сообщаю тебе, что я жив и здоров и чувствую себя сносно. Беспокоит меня, что я ничего не знаю о вас, мои дорогие. Напиши ты и пусть дети напишут, как вы все живете и как чувствуете? Постарайся получить у прокурора Обл. суда гр. Шпигеля разрешение на свидание со мной и, если разрешат, увидимся, родная. Меня очень беспокоит, что ты пропустила две передачи. Ничего страшного, конечно, нет. Можно обойтись и без передачи, но меня беспокоит причина пропуска: все ли у вас благополучно, здоровы ли вы?Передать ты знаешь, что нужно. Не траться для меня, а пошли самое необходимое, но только табаку не забудь вложить. Если не трудно будет вложи пару мандарин.Целую вас, дорогие мои! Будьте здоровы! Целую вас! Ваш Иосиф".18 марта 1937 года"Константиноградская, 6, ДИТК, камера 58 ( 5355)Здравствуй, дорогая!Сообщаю тебе, что я здоров, чувствую себя сносно. Ноги, правда, дают о себе знать, но ничего.Надеюсь, что будет хорошо. Плохо то, что ты мало пишешь, так же, как и наши. С нетерпением ожидаю 29-е число, чтобы иметь с тобой свидание, если только раньше никуда не пошлют. Когда уехала Рита? Постарайся прислать мне копию кассационной жалобы. Пиши о своем здоровье, детей и всех. Твое письмо для меня праздник. Не забудь передать мне пару шнурков для ботинок, а также какое-нибудь одеяло (не ватин) и не тяжелое. Пиши чаще. Привет всем. Целую, Иосиф".24 марта 1937 года"Дорогие!Ваше письмо и твое, Изенька, получил. Спасибо вам, дорогие, что не оставляете меня и поддерживаете своими утешительными письмами Как я уже писал, ваши письма для меня все утешение в этом тяжелом положении и в дальнейшем, хочу надеяться, что не лишите меня этой радости. Спасибо вам всем за ваши приветы и в частности тебе, Изенок, за чудесное письмо. Нового ничего нет. Из карантина меня, очевидно, переведут числа 26-го, и там я буду иметь возможность показаться врачу- специалисту и добиться лечения. Но не беспокойтесь за меня, пока чувствую ничего себе и надеюсь, при лечении почувствую лучше. Лишь бы ты, Рохеле, и детки были бы здоровы и сильны духом, в особенности ты, родная Рохеле. Старайся по возможности относиться ко всему спокойно и береги свое здоровье и здоровье детей. Получил копию кассационной жалобы и привет от тебя, правда, запоздалый, ибо защитник тебя видел дня три назад, но я рад и это.Думаю, что к нашему свиданию будут уже известны результаты кассации и тогда будет видно, что будет со мною. Время тянется убийственно медленно, а когда подумаешь, сколько впереди! Просто не хочется верить в это, ум этого не постигает и хочу надеяться, что кассационная жалоба будет уважена. Есть ли письма от Риты и Миши? Как они?Прибавить нечего, пишу для того, чтобы вы получали частые письма и не волновались. Кубики бульона оказались довольно вкусными, но мацы не надо, это слишком дорого, а можно ее заменить белыми сухариками (не сдобного батона). Масла не передавай, ибо в камере жарко, а тебе надо много за него платить. Постарайся передать чайную ложечку простую, а об остальном ты сама, родная, знаешь, что нужно. Только немного. Пиши обо всем подробно и часто.Привет всем. Будьте здоровы, родные! Крепко целую. Ваш Иосиф.29-го на свидание пусть Софочка придет с тобой. Думаю, что двоих допустят. И если удастся еще одно свидание тогда остальных детей приведешь. Как безумно хочется всех повидать!"5 июня 1937 года"Дорогая Рохеле!Получил вчера твое дорогое письмо, за которое от души тебя безумно благодарю. Много здоровья стоил мне твой визит к этому мерзавцу. Но, очевидно, нужда заставила тебя это сделать, хотя, скорее всего, без пользы. Нового у меня ничего нет. Чувствую себя по-прежнему. Желудок совсем поправился, так что не беспокойся, дорогая. С ногами дело обстоит хуже, но против этого ничего не сделаешь. Здесь сидеть невозможно. Приходится стоять и терпеть. Нас слишком много и все больше и больше. Вообще, на душе тяжело, как тяжело и пребывание здесь. Скорей бы решилось дело в Москве, чтобы иметь возможность выбраться отсюда куда-нибудь в лагерь или колонию.Приближается долгожданный день свидания, которого жду с безумным нетерпением, а вместе с тем и передачи, которая каждый раз стоит безумно много здоровья, потому что знаю, какой ценой она тебе дается.Ведь я не настолько глуп, чтоб не видеть, что я забираю последний кусок и твой, и детей! Страшно тяжело мне писать об этом. Моя просьба к тебе, родная, старайся уменьшить передачи, чтобы не так сильно это отражалось на тебе и детях. Вообще же, трудно запастись на 10 дней, особенно в летнее время при имеющихся условиях. Из прошлой передачи больше всего пришлись нам обоим по вкусу твои котлетки, а для меня они еще дороги тем, что ты их сделала своими руками, которые я целую тысячу раз. Но это очень дорогое удовольствие, поэтому, прошу тебя, больше не надо. А вот одно бы я тебя попросил если не трудно, свари нам рыбу в молочном соусе. Я так соскучился за этим. Прости, дорогая, что беспокою тебя еще и этим, но нам так хочется иногда вспомнить что-то из прошлой жизни!Принеси, пожалуйста, ложечку для заварки чая и немного чая, а то все время пьем один кипяток.Анна Израилевна передает плитки киселя. Это нам заменяет многое. Ах, оказалось, что заварная ложечка есть у моего соседа, так что не надо.Господи, когда закончатся эти муки!Дорогие Мусенька и Изенок! Спасибо вам, дорогие, за вашу приписку. Пишите, когда закончатся экзамены, регулярно. Надеюсь, что еще будет время, когда мы опять будем вместе. Эта надежда только и держит меня в этом кошмарном положении. Пишите часто и обо всем. Всегда ваш и с вами, папа. Самуил вас приветствует.Целую крепко"Я прерываю цитирование писем для пространного комментария. Визит к этому мерзавцу: здесь целая история"Имеется в виду человек по фамилии Шульман. Все думали, что это Шульман посадил Иосифа Евсеевича (во время следствия была очная ставка между ними, да и на суде Шульман выступал, как главный свидетель). Готовилась кассация на приговор и Рахиль пошла к Шульману просить, чтобы он отказался от своих показаний. И только тут открылась истина. Шульман объяснил, что он вынужден был оговорить Иосифа, т.к. ему пригрозили, что арестуют его самого и его жену, а их пятеро детей будут отданы в разные детские дома под другими фамилиями. "Шульман назвал Рахили имя человека, который действительно посадил Иосифа, написав донос. Рахиль тогда не поверила ему, потому что речь шла о человеке, который был и оставался вхож в их дом на правах близкого друга, который в трудные минуты всегда оказывался рядом, проявлял заботу, оказывал внимание, помощь. Этот человек всегда был желанным гостем на всех семейных праздниках. Когда арестовали Иосифа, он первый пришел к Рахили со словами сочувствия, утешения. Он успокаивал ее, всячески старался убедить, что все произошедшее просто чудовищное, нелепое недоразумение, что Иосиф вот-вот вернется домой. Именно этот человек советовал Рахили, куда и кому подавать прошения, жалобы на необоснованный арест ее мужа. Дочь этого человека Мариша и ее сын Изя неразлучные друзья. Нет, этого просто не могло быть"Еще одна подробность, прежде чем назову имя. Иосиф Евсеевич страдал стенокардией тогда эта болезнь называлась грудная жаба. У него часто бывали приступы. Особенно они участились в 1936 году. После нескольких серьезных приступов знаменитый лечащий врач и близкий друг семьи настоятельно рекомендовал ему съездить на лечение в санаторий в Севастополь. В июле Иосиф Евсеевич и Рахиль Соломоновна уехали в Севастополь. В августе, навестив родственников в Москве, вернулись в Ленинград. Приступы не прекращались. В ноябре кульминацией этих приступов стал инфаркт миокарда. В те времена лечение было одно месяц полного покоя. По истечении месяца Иосиф Евсеевич начал вставать в постели. Через несколько дней он был арестован. Весь этот месяц, буквально каждый день, справиться о здоровье больного, предложить свою помощь, в дом приходил этот человек. Сергей Миронович Пумпянер. Вот так его звали. Жили они в одном дворе. Сергей Миронович служил управдомом. Потом стало известно, что он посадил больше половины мужского населения дома 14 по Поварскому переулку. Выяснилось и то, что он тоже не по доброй воле писал доносы на соседей. Он был женат на дворянке Вивее Сократовне, боготворил дочь МаришуРахиль Соломоновна больше никогда с ним не встречалась. Пути Исаака и Сергея Мироновича пересеклись еще однажды. Случилось это зимой 1947 года. Поздним вечером Исаак с аккордеоном на плече, возвращаясь в Ленинград из очередной гастроли по домам отдыха, сел на станции Комарово в паровик. В плохо освещенном вагоне, низко надвинув шапку на лоб, сидел только один человек. Исаак неоднократно чувствовал на себе его пристальный взгляд. Подумал: может, грабитель И, от греха подальше, решил перейти в вагон, где было больше пассажиров. Как только он поднялся, человек радостно окликнул: Изя!. И пошел к нему. Это был Пумпянер. Исаак растерялся, не знал, как себя вести. А Сергей Миронович стал засыпать его вопросами как, что, где? Как мама, сестры? Исаак спокойно ответил на все вопросы.Вдруг Пумпянер говорит: Изя, ты знаешь последний анекдот?. И начинает рассказывать анекдот, от которого у Исаака волосы на голове зашевелились: Ты знаешь, почему в Советском Союзе в прошлом году была засуха? Потому что 150 миллионов человек набрали в рот воды. Исаак понимал анекдот тянет минимум на 10 лет и если он сию минуту не среагирует на негоГлядя прямо в глаза Пумпянеру, Исаак произнес: Сергей Миронович, неужели вам недостаточно того, что вы посадили моего отца? Вы хотите и меня посадить? Но у вас это не получится. Как только мы приедем на Финляндский вокзал, я сразу пойду в отдел милиции и напишу заявление о том, что вы рассказали мне такой анекдот.Пумпянер побледнел. Исаак даже не заметил, куда и как тот исчез. Больше он его никогда не видел.Зато, уже живя в Сиверской, гуляя в парке, он встретил дочь Пумпянера Маришу, свою подругу беззаботного детства. Мариша была с мужем. Для Исаака эта встреча стала потрясением. Он не знал, как реагировать на бурную радость Мариши от их встречи. Чтобы поскорее уйти, он сослался на занятость, но пригласил ее на следующий день зайти к нему домой.Всю ночь он не спал. Встреча с Маришей разбудила воспоминания, разбередила глубокую рану в его душе, рану, которую много лет он старался спрятать далеко-далеко. Перед ним стояла нравственная дилемма говорить или не говорить правду о ее отце? Он понимал, что она ни в чем не виновата ни перед ним, ни перед другими жертвами своего отца. И если она не знает правды, он причинит ей боль. На следующий день Мариша с мужем пришли к нему. Мариша опять радовалась встрече, вспоминая их детские игры и забавы. Исаак молча кивал, был хмур, неразговорчив. Так ничего ей и не сказал....Прошло много лет. Однажды позвонила Мариша. Попросила о встрече. Приехала с дочерью. С порога стала читать стихи, которые ей якобы с того света по ночам диктует ее отец. Потом стала рассказывать о том, что она также общается с родителями Исаака, что живут они на каком- то острове, все так же любят друг друга, одним словом, довольны и счастливыГоворить что-либо уже не имело смысла.Антонина Нагорная-ШварцОт редакции "МЗ"От имени многочисленных читателей и почитателей музыкального таланта Исаака Иосифовича Шварца выражаем благодарность Антонине Владимировне Нагорной-Шварц за предоставленную возможность опубликовать воспоминания Исаака Иосифовича Шварца и почтить, таким образом, память его отца Иосифа Евсеевича Шварца, безвинно пострадавшего в годы сталинских репрессий.Подготовил к печати Сергей Шафир, Ашдод источник »

270 +