2019-1-21 10:34 |
Спустя три десятилетия после массовой алии из бывшего Советского Союза, многие молодые люди по-прежнему не могут интегрироваться в израильское общество, а некоторые даже намерены попытать счастья в Москве.
«Когда я был в Израиле, я страдал от жары, – говорит Анисим Брауде в Москве. – После того, как я вернулся в Россию, я страдаю от холода».
Я встретил 34-летнего Брауде в центре Москвы на модном продуктовом рынке. Среди всего прочего изобилия стоит стенд Брауде с едой в израильском стиле. Самое популярное, что неудивительно конечно, – хумус, но здесь также можно купить сабих (сэндвич с баклажанами и яйцом), кебаб, шакшуку и фалафель. Это – четвертое заведение Брауде в Москве; он открыл его два года назад. Над стендом светится зеленая неоновая вывеска «Хумус Москва-Иерусалим».
Брауде репатриировался в Израиль в 2001 году в возрасте 17 лет без родителей. Он служил в боевых частях ЦАХАЛа, изучал востоковедение в университете, одновременно работая охранником в Старом городе Иерусалима. На определенном этапе он отправился со своей девушкой, которая потом стала его женой, в Россию, где они живут уже шесть лет.
«Когда я жил в Иерусалиме, мой друг приехал из Москвы в гости, – вспоминает Брауде. – Я приготовил для него хумус. Он полушутя спросил, почему я не торгую хумусом в Москве. Но потом все стало серьезно продвигаться вперед. Я ездил в Москву на мероприятие, которое он организовал – продуктовый рынок на музыкальном фестивале. Мой хумус оказался довольно успешным, и люди заинтересовались. Когда я вернулся в Израиль, только что получил академическую степень и не знал, что делать дальше. Думал уехать в Берлин или в Австралию, но из этого ничего не вышло. Я решил, что поеду в Москву».
Брауде с женой приехали в город с 600 долларами. Сегодня у него 30 работников.
В отличие от миллионной волны репатриации в Израиль из Советского Союза в 1990-х годах, Брауде эмигрировал из России, которая начала открываться Западу и стала капиталистической. Он познакомился с сионизмом в молодежном клубе «Сохнута».
«У нас была большая группа из нескольких десятков молодых московских евреев, – говорит он. – И в течение нескольких лет, между 2000 и 2004 годами, 80 процентов репатриировались в Израиль. Но большинство вернулось в Россию через год, два или три».
Почему?
Брауде: «Сегодня Москва похожа на Америку. Вы можете зарабатывать деньги и преуспевать. При всей моей любви к Израилю, здесь, в Москве, дела идут намного удобнее. В Израиле можно добиться успеха только в одной области – если бы я был программистом, я бы остался в Израиле. Но если вы занимаетесь гуманитарными науками, это сложнее, по крайней мере, когда вы молоды».
Брауде – один из 100 тысяч репатриантов из бывшего Советского Союза, которые репатриировались в Израиль с 1990-х годов, но уехали оттуда. От 40 до 45 тысяч из них вернулись в СНГ. Другие эмигрировали в Соединенные Штаты, Канаду, Германию и другие страны, по словам главного ученого Министерства абсорбции, профессора Зеева (Владимира) Ханина.
Другие источники сообщают, что от 150 до 200 тысяч из этих репатриантов покинули Израиль, а 80 тысяч вернулись в страны бывшего СССР. Одна из причин, по которой так сложно дать точную оценку, заключается в том, что многие из них – бизнесмены, живущие на две страны. Кроме того, многие часто посещают Израиль – даже после того, как переехали жить заграницу.
В 2008 году был введен безвизовый режим, что значительно увеличило поток рейсов и пассажиров, не говоря уже о коммерческих связях между двумя странами. В период с 2004 по 2014 год, до введения западных санкций после аннексии Крыма, в России продолжалось экономическое процветание.
Через одно поколение после распада Советского Союза Москва стала глобальным городом во всех отношениях. Она открыла возможности для огромных корпораций, а также для успешных старт-апов.
Наталья Барута (42) владеет магазином свадебной одежды и вечерних туалетов в центре Москвы. В Израиле ей принадлежал бизнес, который требовал ежедневного общения с публикой: у нее с мужем было кафе на модной улице Шенкина в Тель-Авиве.
«Я варила борщ – израильтянам он нравился», – говорит Барута, которая приехала в Израиль с Украины в середине 1990-х годов и жила там восемь лет. В то время она была замужем за другим новым репатриантом, у них родилась дочь, они развелись, а затем Барута повторно вышла замуж и родила сына. В 2003 году она уехала из Израиля со вторым мужем и сыном, которому сейчас 14 лет. Сегодня, в основном, из-за дочери, которая все еще живет в Израиле, Барута приезжает туда один или два раза в год.
Изучая Восточную Азию и французский язык в Тель-Авивском университете, Барута занималась случайными работами. В ее памяти остались трудности интеграции в израильское общество. Она говорит не только о трудностях изучения языка: «Я –нееврейка, и у меня было много бюрократических проблем». Она говорит, что год работала в ювелирном магазине в международном аэропорту им. Бен-Гуриона вместе с восемью израильтянками, и их зарплата зависела от того, сколько они продали. Это было очень конкурентное место. Барута: «В первую неделю одна из продавщиц неожиданно подошла ко мне и спросила: «Почему все русские женщины – шлюхи?» Прямо мне в лицо! Я не знала, что делать».
Большую часть времени после возвращения в Россию Барута наслаждалась экономическим процветанием. Но сейчас она говорит, что за последние несколько лет многое изменилось: «Со времени вторжения в Украину в 2014 году и падения курса рубля у меня стало гораздо меньше покупателей». Она и ее муж даже рассматривают возможность вернуться в Израиль, но понимают, что это будет очень трудно.
«Мы спрашиваем себя, где мы будем жить? Как заработать деньги? Это – проблема. У нас нет квартиры, и купить ее невозможно. Цены в Тель-Авиве, где нам нравится жить, абсолютно безумны. Если мы хотим вернуться, ясно, что нам нужен большой финансовый прорыв в Москве, – говорит Барута, – что принесет много денег и позволит нам уехать».
В целом, репатрианты, покинувшие Советский Союз в 1990-х годах, считаются в Израиле успешной категорией населения. Индекс, разработанный Академическим центром им. Рупина, который изучает степень интеграции различных групп, показывает значительное улучшение, когда речь заходит об уровне жизни и занятости этих репатриантов, по сравнению с периодом репатриации. Но в то же время индекс показывает, что репатрианты из стран бывшего СССР выражают самый высокий уровень неудовлетворенности (наряду с израильскими арабами) жизнью в Израиле по сравнению с другими общинами.
Исследования, проведенные за эти годы среди репатриантов из СНГ, в основном, – молодого поколения, показывают смешанные чувства по поводу их жизни здесь.
Профессор Лариса Ременник из университета Бар-Илана и профессор Анна Прашизки из Западно-Галилейского колледжа опубликовали статью в журнале современных еврейских исследований в октябре прошлого года об исследовании, в котором приняли участие 650 человек. Все они принадлежали к «полуторному поколению» (молодые люди, рожденные в СНГ, которые репатриировались в детском или подростковом возрасте), и их опрашивали о жизни в Израиле. Треть из них жила в своих квартирах, и большинство было занято свободными профессиями.
Исследователи отметили, что представители этого промежуточного поколения были особенно обеспокоены влиянием раввината на их личную жизнь в таких вопросах, как брак и развод, потому что у половины этих молодых россиян смешанная этническая принадлежность, а 30 процентов раввинат даже не признает евреями.
Они также были обеспокоены отсутствием пенсионных накоплений у своих родителей, которые работали всю жизнь в Советском Союзе, но в Израиле были вынуждены опуститься вниз по социальной лестнице – в отличие от израильских пенсионеров, которые могут помогать своим детям материально.
Некоторые из респондентов заявили, что их беспокоит то, что они считают дискриминацией на рынке труда в отношении русскоязычной общины, которая в определенной степени ограничена стеклянным потолком. Более половины опрошенных заявили, что над ними издеваются и исключают из школ из-за их русского происхождения, хотя эта цифра падает с возрастом.
По этому исследованию, 46 процентов считают, что принадлежность к российским репатриантам является негативным фактором, влияющим на их шансы на успех и социальную мобильность в Израиле. А более 50 процентов заявили, что они рассмотрят вопрос о том, чтобы уехать из страны куда-нибудь, где можно получить лучшее вознаграждение за свое образование и навыки. Так считают всего 10-15 процентов их сверстников, которые родились в Израиле.
Профессор Карин Амит, руководитель программы по репатриации и социальной интеграции в Академическом центре им.Рупина, опубликовала в 2017 году исследование, в котором изучалась склонность покинуть Израиль – в отличие от фактического отъезда – среди «полуторного» поколения. Она обнаружила, что чем сильнее была еврейская идентичность респондентов, тем меньше вероятность, что они решат эмигрировать. В то время как финансовое положение репатриантов было важным фактором и в этом контексте, Амит обнаружила, что есть еще один фактор: сомнения раввината в их еврействе. Даже если это не повлияло на них лично, многие заявили, что у них есть родственник, сосед или друг, который испытал это на себе.
«Это не только 300 тысяч репатриантов из России, которые официально признаны правительством неевреями, – говорит Амит. – Что касается раввината, то еврейство любого, кто приехал из бывшего СССР, ставится под сомнение. И теперь, когда это поколение достигает брачного возраста, этот вопрос стал для них очень важным, и это их очень расстраивает. Им все время кто-то напоминает, что они не совсем израильтяне».
Но Зеэв Ханин, который также является профессором Ариэльского университета, имеет другую точку зрения по поводу этих репатриантов.
«Те, кто покидают Израиль, просто хотят улучшить свой уровень жизни, – замечает он. – Если вы работаете на заводе в Кирьят-Малахи и получили предложение стать главным инженером на заводе в Москве, вы обязательно его рассмотрите. Но многие из тех, кто переезжает туда, не считают, что они уезжают навсегда – только на три-четыре года».
Исследования Ханина, опубликованные в 2012 году, показали, что только 12 процентов репатриантов, вернувшихся в Россию из Израиля, сделали это потому, что чувствовали, что это их родина. Половина сказала, что их возможности трудоустройства были лучше, и они пытались улучшить свой уровень жизни; треть респондентов заявила, что они покинули Израиль по личным и семейным обстоятельствам.
Шуки Саде, «ХаАрец», Л.К. К.В.
источник »
|
