2018-6-21 11:20 |
Даже лауреат Нобелевской премии по экономике за 2007 год, профессор Эрик Маскин затрудняется понять мотивы, которые движут Трампом, когда он принимает те или иные экономические решения.
Например, 17 июня президент США Дональд Трамп утвердил введение пошлин на товары из Китая, — с подробным перечнем товаров, — на сумму около 50 млрд. долларов. Согласно этому распоряжению, пошлины начнут взимать в начале июля. Китай отреагировал моментально, заявив, что его ответ будет аналогичным и в схожем масштабе. И уже 18 июня Трамп поручил торговому представительству США подготовить новый документ: в нем объем пошлин на китайские товары будет доведен до 200 млрд. долларов.
Маскин вместе с 70 другими экономистами подписал открытый протест против введения пошлин на китайские товары. Они ссылаются на горький опыт прошлого: закон о таможенном тарифе Смута-Хаули, который был подписан тогдашним президентом США Гербертом Гувером 17 июня 1930 года. Тогда тоже руководствовались благими намерениями: во время «великой депрессии» хотели защитить отечественных производителей, вот и подняли тарифы на ввоз более чем 20 тысяч наименований товаров, поступавших из-за рубежа. Однако результат оказался неожиданным: в качестве ответной меры другие страны подняли пошлины на американские товары, что привело к значительному сокращению торгового оборота между Америкой и Европой и способствовало, как считают некоторые эксперты, лишь усугублению экономического кризиса.
На прошлой неделе Маскин был удостоен почетной степени доктора наук в Еврейском университете. Это событие было приурочено к столетию с момента закладки краеугольного камня университета в Иерусалиме. Маскин отказывается принять аргументы американского президента, который считает, что в отношениях с партнерами США пренебрегали собственными интересами — и теперь настала пора сбалансировать ситуацию.
— Североамериканское соглашение о свободной торговле – НАФТА — между Канадой, США и Мексикой было подписано 17 декабря 1994 года, и из трех сторон оно более всего выгодно американцам. А с Китаем, может быть, следовало говорить о большей доступности его рынков, но не о введении таможенных пошлин, — говорит Маскин.
— Вас не убеждает аргумент Трампа, что промышленность США несет ощутимые потери от беспошлинной торговли, и многие потеряли работу из-за глобализации?
— Действительно, есть люди, потерявшие работу. Но американская промышленность вряд ли вернется в прошлое, и люди не получат вновь свою зарплату в полном объеме. Одна из основных причин потери рабочих мест на производствах — автоматизация. Это — глобальный процесс, чье воздействие на мировую систему торговли и далее будет приводить к сокращению рабочих мест.
— Считаете ли вы, что Трамп способен изменить существующий миропорядок?
— Трамп – это всего лишь один человек, и он не будет вечно президентом. Но факт, что он дистанцируется от прежних союзников США и льет воду на мельницу России, которая, в самом деле, хочет изменить мировой порядок в свою пользу. Иначе говоря, Трамп проводит нужную работу для президента России Владимира Путина. Да и президент Китая Си Цзиньпин тоже не прочь, чтобы США лишились лидирующего положения в мире — ведь тогда Китай сможет занять их место.
— Но, спустя десять лет после кризиса, американская экономика сейчас находится на подъеме. Неужели введение пошлин ей повредит?
— Рост цен на импортные товары будет способствовать росту инфляции, что приведет к ухудшению условий жизни.
— Идея глобализации себя исчерпала?
— Было бы ошибкой останавливаться на полдороге. Но мы должны учитывать и ущерб, нанесенный глобализацией, и помогать людям, пострадавшим от нее. Во время промышленной революции девятнадцатого века многие остались без работы — но за тридцать лет, благодаря новым технологиям, возникли новые индустриальные отрасли, и люди вновь вернулись на рабочие места. В девятнадцатом веке был зафиксирован наибольший рост заработной платы по всему миру.
Глобализация ничем не отличается от промышленной революции: сотни миллионов людей нашли работу и вырвались из заколдованного круга нищеты. Однако государство должно помочь людям, пострадавшим от последствий глобализации.
— Возможна ли налоговая реформа Трампа?
— Эта налоговая реформа поможет крупным корпорациям и богатым. Мы до сих пор так и не увидели, к примеру, инвестиций в инфраструктуру, развитие которой, как обещал Трамп, должно компенсировать эффект от снижения налогов. Интересно, что республиканцы протестовали громче всех, когда в свое время президент США Барак Обама был вынужден прибегнуть к увеличению бюджетного дефицита. Но вот настал их черед управлять страной — и они сделали то же самое.
Маскин также считает, — в отличие от правительства Трампа — что не следует смягчать регулирование Уолл-стрит. Хотя рынки, похоже, уже пришли в себя после финансового кризиса.
— Ситуация, которая привела к финансовому кризису 2008 года, не была следствием чего-то противозаконного. Банки и крупные финансовые организации не нарушали закон, но они взяли на себя огромный риск, и никто их не остановил. Это роль регуляции, и я бы не хотел, чтобы ее смягчали, — подчеркнул Маскин.
— На Уолл-стрит не извлекли уроков из прошлого?
— Я боюсь, что там никогда не извлекут уроков и будут себя вести по-прежнему, если нет надзора.
— Повышение процентных ставок оказывает негативное влияние на развитие событий?
— Спустя десять лет после финансового кризиса, Федеральный резервный банк США поднял процентные ставки второй раз в нынешнем году. При этом выказано намерение проделать, в общей сложности, эту процедуру четырежды, на фоне снижения безработицы и роста инфляции в самой мощной экономике мира.
Федеральный банк увеличил целевой диапазон базовой процентной ставки в США на 0.25 процента, доведя его до 1.75-2 процентов, и это — самый высокий показатель, начиная с 2008 года.
По словам Маскина, нет особых причин для повышения на данный момент процентных ставок; он считает, что все эти «инфляционные страхи» преувеличены и преждевременны.
— Страх инфляции иногда становится разновидностью религии, — говорит он. – Она воспринимается, как некое зло, которое во что бы то ни стало надо устранить. Даже если нет признаков, указывающих на инфляцию, увеличение процентной ставки оказывает свое негативное воздействие: люди начинают меньше тратить, сокращаются инвестиции, а темпы развития экономики замедляются».
Эрик Маскин родился в Нью-Йорке, в еврейской семье. Сейчас ему 68 лет. Он специализируется на теории игр и рынке капитала. В 2007 году вместе с другими исследователями – Леонидом Гурвичем и Роджером Майерсоном — он был удостоен Нобелевской премии за разработку «теории механизмов распределения», которая касается проблем формирования экономических институтов и может служить важным теоретическим инструментом для экономистов и политологов, а также для политиков, помогая им определять, когда именно стоит вмешиваться в нерегулируемые рыночные отношения.
Тали Гольдштейн, The Marker. Фотография Борис Беленкин
|
