Моя профессиябыть русским автором.Яродился внеочень-то дружной семье.Посредственно учился вшколе. Был отчислен изуниверситета. Служил три года влагерной охране. Писал рассказы, которые немог опубликовать. Был вынужден покинуть родину.Ядолго думал,как можно сформулировать мою национальную принадлежность, ирешил, что ярусский попрофессии.Всю свою жизнь ярассказываю истории,которые ялибо где-то слышал, либо выдумал, либо преобразил.Яохранял какую-то баржу наНеве,вмерзшую влед. Она непредставляла вообще никакой ценности, кажется, снее уже все было украдено, что можно было украсть. Нокруглосуточно три человека двое остальных были свысшим образованием ееохраняли.Меня непечатали.Янемог зарабатывать литературным трудом. Ястал психом, стал очень пьющим. Меня окружали такиеже спившиеся непризнанные гении. Нокудабы яни приносил свои рассказы, явсю свою жизнь слышал только комплименты. Никогда никто невыразил сомнения вмоем праве заниматься литературным трудом.Янежалею опережитой бедности.Если верить Хемингуэю, бедность незаменимая школа дляписателя. Бедность делает человека зорким. Любопытно, что Хемингуэй это понял, как только разбогател.Яуехал,чтобы стать писателем.Единственная страна наземном шаре,где человек непонятного происхождения, владеющий восточноевропейским языком, будет чувствовать себя естественно, это Америка.Когда яжил вЛенинграде,ячитал либо тамиздат, либо переводных авторов. Икогда вкаком-то американском романе было описано, как герой зашел вбар, бросил нацинковую стойку полдоллара изаказал двойной мартини, это казалось таким настоящим, подлинным прямо Шекспир!Сейчас вэмиграции любят говорить опережитых страданиях.Меня никто невыкидывал, невытеснял, невысылал. Просто сама жизнь так сложилась. Внаручниках меня никто незаставлял туда ехать просто посоветовали.Традиционный эмигрантский вариант втупоружена работает, амуж, лежа надиване, разглагольствует вманере Лоханкина, строит планы изадумывается осудьбах демократии. Что яипроделывал втечение нескольких месяцев.ВАмерике ятак инесталбогатым или преуспевающим человеком. Мои дети неохотно говорят по?русски. Янеохотно говорю по?английски.Ячеловек слабый,истойкий диссидент изменя врядли получится.Меня неинтересуют факты,япутаю, много вру, янескрупулезный, неэнергичный, короче нежурналист. Хотя всю жизнь зарабатывал именно этим. И, оказавшись вэмиграции, ядля себя выработал жанр. Поскольку янезнал американской жизни, плохо знал американскую прессу, неследил заамериканским искусством, явнедрил такой жанр, который вРоссии называется Взгляд инечто. Довлатов разглагольствует очем придется.ВРоссии успех понятие однозначное.Оно включает всебя деньги, славу, комфорт, известность, положительную прессу, репутацию порядочного человекаи т. д.ВАмерике успехов может быть десять, двенадцать, пятнадцать. Есть рыночный успех, есть успех ууниверситетской профессуры, есть успех укритиков, есть успех упростонародья. Мой случай по?английски называется критикал эклэйм замечен критикой.Испокон века вРоссиинетехника инеторговля стояли вцентре народного сознания, идаже нерелигия, алитература.Янеуверен, что считаю себя писателем.Яхотелбы считать себя рассказчиком. Это неодно итоже. Писатель занят серьезными проблемами онпишет отом, воимя чего живут люди, как должны жить люди. Арассказчик пишет отом, как живут люди.Есть люди, укоторых разница между халтурой иличным творчествомнетак заметна. Ауменя, видимо, какие-то другие разделы мозга этим заняты. Если яделаю что-то заказное, пишу неотдуши, тоэто очевидно плохо.Ниодин литератор неоставилдобровольно своих творческих занятий. Среди технической интеллигенции дезертиров сколько угодно, носреди писателей ихпочти нет.Сейчас ястал уже немолодой, ивыяснилось,что ниЛьва Толстого, ниФолкнера изменя невышло, хотя все, что япишу, публикуется. Инапередний план выдвинулись какие-то странные вещи: выяснилось, что уменя семья, что брак это непросто факт, это процесс. Выяснилось, что дети это некапиталовложение, необъект длятвоих сентенций инеприниженные существа, которых тыпочему-то должен воспитывать, будучи, сам черт знает кем, ачто это какие-то божьи создания, откоторых тызависишь, которые тебя критикуют искоторыми тылюбой ценой должен сохранить нормальные человеческие отношения. Это оказалось самым важным.Ирония любимое, аглавное, единственное оружиебеззащитных.Изрусских писателей добился несомненного успехаодин Иосиф Бродский. Остальные, как правило, врут.Русские писатели заграницейочень редко переходили наиностранную тематику. Даже уНабокова, заметьте, русские персонажи живые, аиностранцы условно-декоративные. Единственная живая иностранка унего Лолита, ноиона похарактеру типично русская барышня.Японял, что никогда небуду писать обАмерике,никогда неперейду наанглийский язык.Три вещи может сделать женщина длярусского писателя.Она может кормить его. Она может искренне поверить вего гениальность. И, наконец, женщина может оставить его впокое. Кстати, третье неисключает второго ипервого.Жизнь коротка.Человек одинок. Надеюсь, все это достаточно грустно, чтобы ямог продолжать заниматься литературой.Ялично пишу длясвоих детей,чтобы они после моей смерти все это прочитали ипоняли, какой уних был золотой папаша, ивот тогда, наконец, запоздалые слезы раскаяния хлынут изихбесстыжих американских глаз! источник »
