фото показано с : nep.co.il

“Сокращение пенсий – это граница, которую нельзя пересекать».

Ожидается, что с июня старые пенсионные фондов сократят на 1,2 процента пенсионные выплаты примерно 270 тысячам пенсионерам . В апреле три из восьми старых пенсионных фондов («Макефет», «Атид» и «Эгед») обратились в Высший суд справедливости с просьбой издать временный судебный запрет, который остановит ожидаемое сокращение пенсий. Они надеются, что БАГАЦ признает сокращение пенсионных выплат нарушением договорных обязательств правительства. Слушание по ходатайству состоялось на прошлой неделе, и теперь обе стороны ждут решения.

«Отправной точкой нашего иска было историческое соглашение, подписанное 15 лет назад между министерством финансов и Гистадрутом, – объяснил адвокат Орон Шварц из юридической фирмы «Шварц, Наркис и компаньоны», который возглавляет группу адвокатов, представляющую истцов. – Это соглашение было подписано тогдашними министром финансов и  председателем Гистадрута Биньямином Нетаниягу и Амиром Перецом. Соглашение включало в себя много важных элементов, но также это была попытка добиться исторических изменений, направленных на полное равенство в правах мужчин и женщин. Идея состояла в том, чтобы уравнять возраст выхода на пенсию у мужчин и женщин, повысив пенсионный возраст для женщин ввиду роста средней продоолжительности жизни. Это важно, потому что более ранний выход на пенсию женщин привел к тому, что их пенсионные накопления были намного ниже, чем у мужчин, что и создало неравенство”.

– Но договор — это одно, а реальность может быть совсем другой. Мы знаем, что пенсионный возраст может быть изменен не соглашениями с Гистадрутом, а только законом. А это законодательство пока застряло…

– Верно, и потому картину дополняет второе обязательство правительства по этому соглашению. Там сказано, что если пенсионный возраст для женщин не будет повышен, государство компенсирует недостающие средства, чтобы покрыть этот разрыв. То есть, в таком случае деньги не должны изыматься из личных пенсионных накоплений граждан в старых фондах.

С одной стороны, пенсионный возраст не уравняли, а с другой – государство не сдержало своего обещания, данного в этом соглашении, которое, в свою очередь, уже стало законом. Поэтому, чтобы ликвидировать актуарный дефицит управляющие фондами были вынужден пойти на сокращение пенсий, чтобы не образовался дефицит средств. Мы утверждаем, что соглашение должно быть соблюдено. Поэтому мы обратились в БАГАЦ. Есть соглашение, и его нужно выполнять. Все предельно просто.

– Почему ответственный за регулирование рынка капитала Моше Баркат, который осуществляет контроль деятельности пенсионных фондов, не обратился к государству с требованием вложить в них дополнительные средства? Почему он не настаивал на том, чтобы правительство заплатило свою долю?

– Это все равно, что правый карман предъявил бы претензии левому карману. Это один и тот же орган – министерство финансов, которое управляет фондами и должно компенсировать средства. Предполагалось, что государство выполнит свои обязательства. Никто не думал, что государство откажется выполнять подписанные соглашения.

– А что будет, если сокращение пенсий отменят, а Минфин так и не переведет средства? Может ли фонд пока покрыть дефицит за счет своих средств, а затем, не торопясь, вести тяжбу с Минфином?

– Фонд все время заявляет, что если не сократить пенсии, то образуется бюджетный дефицит, и мне не остается ничего другого, как принять этот довод. Мой главный аргумент заключается в том, что это – люди, которые проработали всю свою жизнь, делали пенсионные отчисления, и долг государства позаботиться о них. Это как раз то место, куда государство должно вложить средства, вместо того, чтобы выбрасывать полмиллиарда на ненужные выборы.

– Снижение на 1,25 процента звучит не слишком устрашающе. Что это значит для пожилых людей?

– Я спросил об этом тех, кто приходил на обсуждение проблемы пенсий: они получают в среднем от 5 до 8 тысяч шекелей в месяц. Простой подсчет показывает, что речь идет о сокращении на 3 тысячи шекелей в год на каждого пенсионера, и это огромная сумма. Это – еда и лекарства. Для меня 3 тысячи шекелей в год не имеют большого значения, но мы говорим о людях, у которых нет другого дохода и нет других вариантов получения дохода, ведь они не могут выйти на работу.

– С вашей точки зрения, здесь также идет борьба за принципы?

– Несомненно. Я и вся наша адвокатская группа считаем своим моральным долгом защищать людей, которые построили эту страну, от ужасной несправедливости, и мы с огромной верой вышли на борьбу с этой несправедливостью. Очевидно, здесь также есть фундаментальный вопрос, касающийся обязанности государства соблюдать соглашения, которые оно подписывает, и, как родители ставят границы поведения своему ребенку, так и мы должны установить границы, которое государство не может нарушать.

Аарон Барак сказал о суде, что у него нет ни меча, ни кошелька, но, с другой стороны, именно поэтому существует разделение властей. Когда происходит незаконный акт, который совершает правительство, на сцену должен выйти суд, чтобы сказать свое слово. Когда говорят об ограничении полномочий БАГАЦа, это коснется прежде всего таких случаев. Не обсуждения вопросов о территориях, а самых фундаментальных вопросов нашего существования, нас и наших родителей.

Омер Коэн, «Давар ха-овдим б’Эрец-Исраэль», Ц.З. К.В.

Фото: Томер Аппельбаум

160 +