фото показано с : nep.co.il

До прошлого года мы были хорошими друзьями. Мы познакомились всего десять дет назад, но именно потому, что в зрелом возрасте сдружиться становится сложнее, это неординарное обстоятельство заслуживает особого упоминания.

Было ясно, что мы не принадлежим одному и тому же политическому лагерю, но нам удавалось обходить это стороной. Мы научились спорить и шутить. В конце концов, политика – грязное дело, и она не должна мешать отношениям двух взрослых людей.

Но в январе министр юстиции Ярив Левин все изменил. Когда я пошел на демонстрацию против судебного переворота, мой друг отправился на демонстрацию в его поддержку. В течение последних восьми месяцев каждый наш разговор на политические темы заканчивался переходом на высокие тона. Мы пытались не говорить о политике, но из этого ничего не получилось. Это оказалось невозможным в ситуации, когда большинство наших мыслей и чувств связаны именно с политикой.

Он – не единственный мой знакомый среди представителей противоположного лагеря, но с ним я сблизился больше всех. Во время наших последних встреч я отмалчивался и разговаривал сам с собой. Я не мог взять в толк, как человек, которого я считаю своим другом, может называть меня «анархистом» и поддерживать правительство, действия которого ведут к тому, что мне придется покинуть страну, в которой я родился.

Мне стало трудно вывести за скобки его политические взгляды и снова разглядеть в нем прекрасного человека, с которым я когда-то познакомился. Образ сторонника судебного переворота перевесил все остальное.

И это произошло не только в отношениях с ним. Я вдруг заметил, что начал делить людей на родительских собраниях, в магазинах и ресторанах. В каждой ежедневно возникающей ситуации я пытался понять, кто передо мной – противник переворота или его сторонник.

В случае с моим другом я оказался в западне. Я хотел сохранить близкие отношения с ним, но не смог справиться с возникшим противоречием. Спорить с ним не имело смысла. Он переходил на крик и утверждал, что это я объявляю его позиции нелегитимными. Даже споры, которые я вел с ним мысленно, ничем хорошим не заканчивались.

Попутчики

Дважды в день я езжу на поезде. В это время я постоянно получаю два предложения: надеть тфилин и дополнить миньян молящихся, то есть довести их число до десяти. С ними ко мне обращаются религиозные парни, переходящие из вагона в вагон. Тфилин я никогда не надеваю – я не люблю обвязывать свою руку кожаными ремешками.

А вот миньян я до последнего времени дополнял. Не из-за веры, а только для того, чтобы помочь людям, нуждающимся в моем голосе. Но всякий раз при этом у меня возникало ощущение западни. Человек говорит себе: «Почему бы мне не присоединиться к миняну на несколько минут?», и в результате оказывается втянутым в долгую, утомительную молитву, тщетно пытаясь догнать других молящихся и ничего не понимая в произносимом им тексте.

Точно так же в течение долгих лет я подбирал на дороге «голосующих» ультраортодоксов. Но в последнее время я стал делать это реже. Я решил, что не должен и финансировать их за счет своих налогов, и возить их на своей машине.

Я стал одним из тех, кто говорит себе: «Пусть немного поработают, заработают деньги и купят себе машину. Нет никакой причины, по которой я должен подбрасывать их до йешивы». Начиная с января, я вообще перестал подбирать ультраортодоксов. Ведь практически все они поддерживают процесс, которую сделает мою жизнь здесь невыносимой.

Швед в ЦАХАЛе

У меня есть старый приятель – назовем его Рами, – он живет на юге страны. У него есть четверо братьев и двое из них уже давно живут за границей. Они решили уехать сразу же по завершении срочной службы в бригаде «Гивати». Один живет сейчас в США, а другой – в Швеции, и он даже женился на шведке.

Случилось так, что у «шведского» брата родился сын и недавно ему исполнилось 18 лет. Несмотря на то, что он был воспитан скандинавской системой просвещения и его ждала удобная жизнь в Северной Европе, парень принял неожиданное решение: он приехал в Израиль, оформил себе статус репатрианта и призвался в бригаду «Гивати», как папа.

Это далеко не единственный подобный случай, который я знаю. Только за последние годы я услышал от своих знакомых две такие истории. Выросшие на Западе дети левых израильтян-эмигрантов, достигнув совершеннолетия, начинали интересоваться возвращением в Израиль. Дома их никто к этому не подталкивал.

Это можно объяснить несколькими причинами – от юношеского легкомыслия и отношения к армейской службе как к увлекательному приключению в противовес скучной размеренной жизни в западной демократии до поиска смысла жизни, который можно найти в реализации сионистской идеи. Некоторых привлекает ближневосточный климат, некоторым просто хочется каких-то перемен.

И местные молодые люди видят нечто важное для себя в том факте, что они выросли в Израиле. Все, у кого есть дети – старшеклассники или солдаты, могут обратить на это внимание. Это можно объяснить тем, что проблема, которую многие взрослые воспринимают как прямую угрозу, их не пугает.

Общественный раскол, который угнетает родителей, дети считают любопытным разнообразием. Многим из них хочется познакомиться с не похожими на них людьми – светскими, религиозными, арабами или ультраортодоксами. Смесь племен с различными интересами, столь пугающая многих израильтян, их как раз привлекает.

Они не скованны политическими парадигмами, в лоне которых они выросли, они способны воспринимать других вне зависимости от их политической принадлежности. Когда-то и взрослые положительно воспринимали это многообразие. Но с января нынешнего года об этом не может быть и речи. «Другие» сейчас поддерживают правительство, которое ведет себя так, что мои дети окажутся далеко отсюда.

Разумеется, нет никакого смысла в таком способе мышления. Молодые правы. Даже если либеральный лагерь сможет остановить судебный переворот, племена Израиля должны будут найти соединяющие их мосты. Если мы продолжим разговаривать, оставаясь только внутри своего племени, мы будем слышать только собственные голоса, ни на кого не оказывающие влияния.

В честь наступления нового года по еврейскому календарю я хотел бы повернуть колесо вспять. Недавно я вновь начал подбирать «голосующих» на дороге ультраортодоксов. Я разговариваю с ними, не скрывая своих позиций. Я без обиняков называю себя «светским левым».

В молодые годы я вел себя по-другому. Тогда я старался не выдавать себя. Пользуясь понятиями религиозных людей это можно назвать «бескорыстной любовью». Я открываюсь перед другими, не скрывая, во что я верю и по каким законам я готов здесь жить. Я стараюсь стоять на своем, но не считаю, что политические взгляды человека должны определять степень моей близости к нему. Это единственный способ сделать наступивший год немного лучше.

Хагай Амит, TheMarker. На снимке: акция протеста у кнессета. Фото: Роман Янушевский

The post Есть только один способ сделать наступивший год немного лучше appeared first on НЭП.

55 +